| Главная » Статьи » История |
Министры внутренних дел никогда не упускали из виду печать
| Министры внутренних дел в свою очередь никогда не упускали из виду печать, в первую очередь журнально-газетную. В особых случаях и обстоятельствах вводились так называемые временные правила для печати. Некоторые из таких временных правил оказывались на практике весьма долговременными. Главное управление по делам печати, кроме того, систематически в большом количестве издавало циркуляры с запрещениями касаться в печати тех или других конкретных вопросов текущей действительности, различных проблем внутренней и внешней политики правительства, международных отношений. В обстановке первой революции в России в 1906 г. при Главном управлении учредили особое Осведомительное бюро. Задачей бюро стало сообщение органам периодической печати «достоверных сведений» о деятельности и мерах правительства. Понятно, что направление подобных сведений равносильно было негласному указанию «свыше» о публикации этих сведений. То же бюро составляло тематические вырезки из газет, давало обзоры периодики и тем самым готовило различные репрессии в отношении того или иного издания. Устойчивости в руководстве Главным управлением по делам печати не наблюдалось: за 1896-1917 гг. (до свержения царизма), т. е. за 22 года, сменилось 9 начальников Главного управления, следовательно, каждый в среднем начальствовал по 2,5 года. Такая неустойчивость сама по себе обнаруживала общую деградацию правящего аппарата самодержавия в предреволюционное время. В годы участия царской России в первой мировой войне особое значение имела военная цензура, крайне придирчивая и сверхбдительная. Юридической основой деятельности всех этих учреждений касательно печати являлся «Устав о цензуре и печати», изданный в 1890 г. и состоявший из 302 статей. Девятое отделение этого устава (статьи 93 - 113) содержало руководящие установки для цензуры. Приведу наиболее важные из них, дающие хорошее представление об «идейных» установках самодержавия и эксплуататорских классов в деле укрепления и защиты господствующей культуры. «Во всех вообще произведениях печати следует не допускать нарушения должного уважения к учениям и обрядам христианских исповеданий, охранять неприкосновенность Верховной Власти и ее атрибутов, уважение к Особам Царствующего Дома, непоколебимость основных законов, народную нравственность, честь и домашнюю жизнь каждого» (статья 93). «Цензура обязана отличать благонамеренные суждения и умозрения, основанные на познании Бога, человека и природы, от дерзких и буйственных мудрований, равно противных истинной вере и истинному любомудрию» (статья 94). «Не следует допускать к печати сочинений и статей, излагающих вредные учения социализма и коммунизма, клонящиеся к потрясению или ниспровержению существующего порядка и к водворению анархии» (статья 95). «Не допускаются к печати статьи: 1) в которых возбуждается неприязнь и ненависть одного сословия к другому; 2) в которых заключаются оскорбительные насмешки над целыми сословиями или должностями государственной и общественной службы» (статья 96). «В рассматривании сочинений исторических и политических цензура строго наблюдает, чтобы в оных не содержалось ничего оскорбительного как для Российского правительства, так и для правительств, состоящих в дружественных с Россиею сношениях» (статья 102). Приведенные статьи помогут читателям в конкретизации представлений о двух культурах в каждой национальной культуре периода империализма. Другим сильным средством для дирижирования определенной частью буржуазной и дворянско-монархической печати были в руках правительства деньги. Всякими приемами, где прямо «из лапы в лапу», где косвенно - через подставных лиц, власти, преимущественно под видом субсидий, подкупали неустойчивых беспринципных деляг журнально-газетного мира. Охранительные официозные и полуофициозные периодические издания субсидировались многими высшими правительственными ведомствами: министерствами внутренних дел, финансов, народного просвещения, морским и др. Секретные и специальные фонды и кредиты для денежной поддержки нужных органов в основном находились в ведении министра внутренних дел. Образовался особый секретный, так называемый рептильный фонд для субсидирования и подкупа печати. В годы первой революции в России был еще тщательнее налажен «особый кредит», увеличен специальный фонд рептильной печати. Рептилиями в литературно-политическом языке стали называть органы печати, зависимые от правящих кругов, угодливые и пресмыкающиеся в отношении властей; появились словосочетания «рептильная печать», «рептильная газета». Время от времени отдельным редакторам и некоторым изданиям давали субсидии и сам Николай 2, и великие князья; деньги в подобных случаях шли из собственных средств царской семьи. В такой политике царизма В. И. Ленин справедливо видел косвенное признание властями силы печати. Он писал: «Печать давно стала уже у нас силой - иначе бы правительство не тратило десятков тысяч рублей на подкуп ее и на субсидирование разных Катковых и Мещерских». В конце 19 в. на подкуп печати тратились десятки и сотни тысяч рублей. В начале 20 в., особенно же в 1905 - 1917 гг., траты на это дело еще возросли. Одно только Министерство внутренних дел в 1912 г. имело нарочитый секретный фонд Главного управления по делам печати в размере 910 тыс. руб. В начале первой мировой войны сумма секретного фонда превысила 1 млн. руб., а на 1916 г. ассигновано было уже 1 млн. 700 тыс. руб. на те же «темные дела». Согласно докладу министра внутренних дел Н. А. Маклакова (он был министром в 1913 - 1915 гг.) тратился этот общий кредит на содержание правительственных периодических изданий, послушной провинциальной прессы, на издание газет и журналов «консервативного направления, которые не могли бы существовать без правительственной поддержки». Откровенное признание царским министром бессилии антинародной реакционной прессы! Субсидии получали правительственные и консервативно-монархические газеты и журналы, иные с весьма почтенным стажем издания - газеты «Санкт-Петербургские ведомости» (изд. с 1728 г.), «Московские ведомости» (изд. с 1756 г.), «Новое время» (изд. с 1876 г.), «Гражданин» (изд. с 1872 г ), «Народный листок», «Правительственный вестник», «Русское государство», «Россия» и многие-многие другие. «Издания патриотические (поясним: псевдопатриотические, официозно-монархического характера. - С Д.), - показывал после свержения самодержавия Чрезвычайной следственной комиссии бывший руководитель департамента полиции и товарищ министра внутренних дел в 1909 - 1916 гг., - были осуществляемы с моего ведома... по комиссии по изданию народной литературы...». О масштабах такого способа подчинения печати можно судить на следующих примерах: денежные субсидии из секретного фонда Главного управления по делам печати получали в 1914 г., 54 органа прессы, в 1915 - 56, в 1916 - 66. Но усилия и ухищрения самодержавной власти, правительства и всего административно-политического аппарата, конечно, не могли остановить роста книжного дела и периодики. Бесплодными оказались и попытки властей создать реакционную прессу, которая стала бы распространенной и влиятельной. В обстановке подъема революционного и общественного движения в России правительственная, официозная, реакционная печать сколько-либо заметного политического воздействия на общество не имела. Стоит напомнить здесь и еще одну меткую ленинскую мысль: «...как ни стесняет правительство печать своей цензурой, но отнять у имущих классов право обсуждать свои дела оно и думать не смеет». Многие представители имущих классов, главным образом капиталисты, сами организовывали новые газеты и журналы желательного для них направления. Например, крупные промышленные, финансовые и торговые предприниматели (Рябушинские, кое-кто из Морозовых, Коншины, А. Штиглиц и др.). Газета «Приазовский край» выходила в Ростове-на-Дону. Значилась она органом Донского акционерного общества печатного и издательского дела. Но и само это общество и газета зависели от Азово-Донского коммерческого банка. Газета «Голос Москвы», основанная и направляемая А. И. Гучковым, субсидировалась многими крупными финансистами и биржевиками. Но и на ней одно время указывалось, будто бы издавало ее некое Московское товарищество для издания книг и газет. Подобные общества укрывали истинных хозяев и распорядителей таких органов. Революционный подъем начала века и эпоха первой революции в России оказались поворотным временем в судьбах всего книжного дела и особенно русской периодической печати. Новый ритм общественно-политической и культурной жизни повлек за собой существенное увеличение значения, удельного веса периодической печати во всей печатной продукции России. Значительно больше стало издаваться журналов и особенно газет. Во много раз выросли тиражи таких изданий. Толстые, солидные ежемесячники заметно были потеснены такими конкурентами, как газеты, еженедельные иллюстрированные журналы. Газеты еще в середине 19 в. были нужным, деловым и занимательным чтением для интеллигенции, в некоторой мере для чиновников, для небольшого слоя купцов, не чуждых культурных запросов. В конце 19 в., особенно же в начале 20 в. газеты нашли читателей среди рабочих, крестьян, городского мещанства. Журналист и педагог П. М. Шестаков в 1899 г. по своему почину посредством личного опроса собрал сведения о чтении книг, журналов и газет рабочими ситценабивной фабрики товарищества Э. Циндель в Москве. Оказалось, что более трети всех грамотных читали газеты. Л между тем из 278 опрошенных рабочих только 29 человек сами выписывали газеты лично, а 12 человек выписывали вскладчину, коллективно. Все же остальные грамотные рабочие или покупали газеты в розничной продаже, или же, как поступало большинство, брали газеты для чтения у родных и знакомых, читали в трактирах, в чайных, а то и покупали по дешевке старые номера газет на толкучке. Опрос выявил, что рабочие читали не только ежедневные газеты, но и толстые журналы: «Мир божий», «Русское богатство», «Русскую мысль». Шестаков в печати высказал свое удивление высоким процентом грамотности (67,4%) опрошенных им текстильщиков, значительным количеством читаемой рабочими литературы. Ежедневная газета куда быстрее доносила до читателя текущие известия, новости, в ускоряющемся темпе так и сыпавшиеся одна за другой. Газеты становились особенно привлекательными, прямо-таки незаменимыми в военное время, в годы революционных потрясений. В. Брюсов в стихотворении «Согражданам» (написанном в декабре 1904 г., в разгар Русско-японской войны, буквально накануне революции пятого года) писал: Борьба не тихнет. В каждом доме Стоит кровавая мечта, И ждем мы в тягостной истоме Столбцов газетного листа. В годы нового подъема революционного движения и начавшейся первой мировой войны резко возрос общественный интерес к газетным столбцам. В стихотворении «Война объявлена» (1914) В. Маяковский писал: «Вечернюю! Вечернюю! Вечернюю! Италия, Германия! Австрия!» И на площадь, мрачно очерченную чернью, багровой крови пролилась струя! Газетчики надрывались: «Купите вечернюю! Италия! Германия! Австрия!» Газеты расхватывали, выпрашивали, перепродавали из рук в руки, их не хватало. На Харьковском съезде, созванном летом 1915 г. местным Обществом грамотности, был оглашен доклад крестьянина Харьковской губернии А. А. Хмельницкого «Об устройстве газетных витрин». Самое насущное сейчас, говорилось в докладе, это «приближение к деревне газеты». «Мы все знаем, что грамотный крестьянин читает газеты с жадностью. Мы слышим в окна вагона голос взрослых и детей: «Газет, газет, газет!» - на протяжении тысяч верст полотна дороги во всех направлениях». Докладчик предлагал в связи с нехваткой газет и невозможностью обеспечить ими всех желающих устраивать в деревнях и селах «газетные навесы» (стенды, сказали бы мы теперь) - к ним будет стекаться вся грамотная и неграмотная деревня. «Пусть охранители не боятся тлетворного влияния газеты вообще» - заключил докладчик. | |
| Просмотров: 837 | |