| Главная » Статьи » История |
Новое в темпе и укладе жизни
| Крылатое суждение «девятнадцатый век был веком пара, двадцатый - век электричества» возникло на рубеже прошлого и нынешнего столетия. Действительно, людям, жившим в начале нашего века, приходилось постоянно встречаться со все возрастающим количеством различных технических новшеств, связанных с электроэнергией. Ширившимся потоком они внедрялись в жизнь, меняя ее сложившийся, привычный уклад. Электричество начало входить в быт. Вместе с тем разительно менялся самый ритм течения жизни. Иным становился весь облик огромной страны. Глубинными основами этих перемен являлись развитие хозяйства, капиталистическая индустриализация экономики, распространение машинного производства и товарно-денежных отношений, возрастание роли городов в общественно-хозяйственной и культурной жизни России. Известно, что соха и цеп, водяная мельница и ручной ткацкий станок дожили в нашей стране до Октября. Но все же в условиях империализма плуг, молотилка, паровая мельница, паровой ткацкий станок стали определяющими для хозяйства России. В сельском хозяйстве страны появились локомобили. Заготовка и переработка сельскохозяйственных продуктов в продовольственные товары и промышленные изделия стали осуществляться в массовом масштабе на базе ширившегося машинного производства. Были построены первые электрические станции в городах. В Петербурге и Москве, а также в некоторых провинциальных городах появились электрические городские железные дороги (трамваи). Газовое и керосиновое освещение в этих городах постепенно вытеснялось электрическим. Электротехника достигла крупных успехов. В 1891 г. на электрической выставке во Франкфурте-на-Майне в Германии начала работать первая большая электропередача переменного тока. Построил ее русский инженер М. О. Доливо-Добровольский. В 1899 г. собрался Первый Всероссийский электротехнический съезд. Доклад Доливо-Добровольского на съезде заканчивался словами: «Трехфазный ток стал современным культурным фактором; благотворное влияние, которое оказывает электротехника на жизнь западных народов, не замедлит обнаружиться и у нас на Руси»*. Не все, конечно, шло гладко и успешно. Электросварка, например, зародившаяся в России в 80 - 90-х гг. прошлого века, не распространилась на отечественных предприятиях. Косность чиновников, управляющих крупными металлургическими и военными предприятиями, консерватизм российских капиталистов-заводчиков задержали ее продвижение на родине. К началу нашего века электросварка применялась примерно уже на сотне заводов за пределами нашей страны. В России же ее практиковали не более чем на десяти предприятиях. Далее и вовсе от нее отказались. Только в советское время электросварка получила развитие в нашей стране. Возникли и начали входить в быт новые средства сообщения и связи - автомобили, аэропланы. На городских улицах появились необыкновенные новинки - автомобили. Это были машины иностранного производства: российские капиталисты, царский двор и великие князья платили за них большие деньги. В годы первой мировой войны были сделаны первые робкие шаги по производству отечественных автомобилей. Однако до революции это новое дело далеко не пошло. И все же новинка - автомобиль - вступал в общественное сознание, образ его встречается в русской поэзии: Валерий Брюсов напечатал свой «Зов автомобиля» в 1917 г.; о технической новинке говорилось в стихотворениях И. Северянина, молодого Маяковского. С начала нашего столетия в передовых странах мира начинало осваиваться летное дело. Оно начало успешно развиваться и в России. Научно-технические труды Н. Е. Жуковского и К. Э. Циолковского создали солидную теоретическую базу для русской авиации. Строились первые аэродинамические трубы (в 1902 г. в Московском университете), аэродинамические лаборатории (1908, 1910 гг.), возникали воздухоплавательные кружки (в Петербурге в 1908 г., в Киеве в 1908-1910 гг., в Москве в 1909 г.). В Петербурге был организован первый Всероссийский аэроклуб. 8 марта 1910 г. в Одессе летчик М. Н. Ефимов совершил первый в России полет на аэроплане иностранной конструкции. В июне 1910 г. в воздух поднялся аэроплан русской конструкции, построенный Я. М. Гаккелем. Месяцем ранее в Петербурге была проведена Первая русская неделя воздухоплавания (25 апреля - 2 мая 1910 г.). Среди самых насущно важных фактов русской жизни 1911 г., фактов, в которых отражался и выражался «ритм того времени», Александр Блок отмечал новое широкое поветрие - увлечение авиацией, летным делом. В тот год, писал поэт, «была в особенной моде у нас авиация; все мы помним ряд красивых воздушных петель, полетов вниз головой, - падений и смертей талантливых и бездарных авиаторов»**. Были созданы первые русские дирижабли: большой дирижабль «Кречет» (полет 30 июля 1910 г.); небольшие дирижабли «Голубь», «Кобчик», «Сокол» (1910 - 1911); очень крупные по тому времени дирижабли «Альбатрос» и «Гигант» (1913-1914). В России появились сверхмощные для тех лет самолеты с несколькими моторами: «Русский витязь», «Илья Муромец», совершивший первый рекордный полет Петербург - Киев и обратно, «Святогор». Почти одновременно возникли русские летающие лодки (гидросамолеты). Появился первый ранцевый парашют (в 1911), изобретенный Г. Е. Котельниковым. Перемены наблюдались не только в повседневной, мирной жизни городов и сел Российской империи. Менее чем за пятнадцать лет (1904 - 1917) Россия пережила две большие войны (1904 - 1905 и 1914 - 1917). Новая техника существенно начала изменять психологию собственно военных людей, а равно и всего населения, втягивавшегося в ход военных действий. Чрезвычайное развитие мощности артиллерийского огня, появление пулеметов (в отечественной истории со времени Русско-японской войны 1904 - 1905 гг.), применение ядовитых газов (первая в мировой истории газобаллонная атака 22 апреля 1915 г.) и других химических средств, а в связи с этим и развитие защитных мер и приспособлений против военно-химической опасности - таковы главные новые явления в сухопутном военном деле. Веками войны и военные действия развертывались на суше, отчасти на воде. Теперь небо и подводные глубины также стали ареной военных действий. Авиация начала применяться в военных силах России с начала первой мировой войны. Но еще за год до нее военный летчик, поручик П. Н. Нестеров 27 августа (9 сентября) 1913 г. впервые в истории человечества, сделал на высоте 600 м «мертвую петлю», т. е. описал полный круг в вертикальной плоскости, после чего спланировал к ангарам. Петля Нестерова положила начало высшему пилотажу в летном деле. Многое изменилось на море: война проникла под воду. Зачинателем русского подводного флота явился профессор Военно-Морской академии И. Г. Бубнов, создатель подводной лодки «Дельфин». Уже в 1905 г. вышли в свет первые русские книги о подводном деле (Д. А. Голов, Н. И. Адамович). С 1897 г. А. С. Попов ставил опыты и сумел осуществить на практике радиосвязь между берегом и отдаленным от него кораблем, между кораблями в открытом море. Радио находило применение в военном деле. Все эти новшества существенно начали изменять характер войн, поведение и психологию людей, многие устоявшиеся понятия. Изменялось обычное представление о фронте и тыле. С применением авиации даже глубокий тыл становился досягаем для врага. В начале века появились первые русские города более чем с миллионным населением. В Петербурге к январю 1914 г. проживало свыше 2 млн. человек, в Москве без малого 1 800 тыс. Большими городами стали Рига, Киев, Одесса, Ташкент, Тифлис. При первенствующем положении в общественном быте и культурной жизни этих городов русского элемента они стали заметно приобретать значение национальных и экономических центров Латвии, Украины, Туркестана, Грузии. Большим капиталистическим городом, центром нефтяных королей и рабочих-нефтяников становился Баку. Из былого захудалого городка Минск вырастал в городское средоточие Белоруссии. Томск стал культурным центром Сибири. Богатые особняки купцов и заводчиков, пышные здания в стиле модерн, большие эффектные магазины, обилие пестрой крикливой рекламы, благоустроенные кварталы с водопроводом, канализацией, телефонами, хорошим уличным освещением были характерны для буржуазных центров таких городов. В старой, центральной части городов были сосредоточены театры, музеи, библиотеки, музыкальные залы. С весны 1896 г. сначала в Петербурге и Москве, а затем и в других крупных городах (1903 - 1904) появился кинематограф. «Электро-театры» под завлекательными вывесками «Мираж», «Иллюзион», «Грезы», «Чары», «Волшебные грезы» были предшественниками наших кинотеатров. К 1913 г. в городах России насчитывалось более 1 400 кинотеатров***. Кино напористо вторгалось в новый быт городской России. Наблюдательный А. С. Серафимович писал о явлении, вполне характерном уже для 1912 г.: «Пройдитесь вечером по улицам столиц, больших губернских городов, уездных городишек, больших сел и посадов, и везде на улицах с одиноко мерцающими керосиновыми фонарями вы встретите одно и то же: вход, освещенный фонариками, и у входа толпу, ждущих очереди - кинематограф»****. С конца 90-х гг. большой популярностью стал пользоваться граммофон. Сначала он был любимым музыкальным развлечением среднебуржуазных городских слоев населения. Но вскоре звуки граммофона услышала и деревня. Яркие, аляповато окрашенные рупоры граммофонов появились в окнах деревенских богатеев, в сельских трактирах. Непременным органическим контрастом городским центрам крупных капиталистических городов того времени являлись фабрики, заводы, железнодорожные мастерские, вокзалы, бойни, склады. Перенаселенные, скученные, прокопченные дымом рабочие районы с угрюмыми, обычно красно-кирпичными казармами-общежитиями, с бесконечными грязными улочками деревянных трехоконных домишек стали характерными для российских городов. Здесь жил трудовой люд. Со средствами культуры здесь было не богато. Зато частенько мелькали кабаки. Однако кое-где появились, особенно после 1905 г., чайные, иногда чайные-читальни, где можно было попользоваться газетой. Не следует забывать одно очень верное суждение В. И. Ленина: «Пятый год поднял жизненный уровень русского рабочего так, как в обыкновенное время не поднимается этот уровень за несколько десятилетий»*****. Повыше стали ставки заработной платы, появилось страхование рабочих, возникли профессиональные союзы, развивалась вопреки гнету цензуры и полицейским преследованиям рабочая печать. Сильную и точную картину рабочей окраины дал в 1906 г. М. Горький в романе «Мать»: «Каждый день над рабочей слободкой, в дымном, масляном воздухе, дрожал и ревел фабричный гудок, и, послушные зову, из маленьких серых домов выбегали на улицу, точно испуганные тараканы, угрюмые люди, не успевшие освежить сном свои мускулы. В холодном сумраке они шли по немощеной улице к высоким каменным клеткам фабрики, она с равнодушной уверенностью ждала их, освещая грязную дорогу десятками жирных, квадратных глаз. Грязь чмокала под ногами. Раздавались хриплые восклицания сонных голосов, грубая ругань зло рвала воздух, а встречу людям плыли иные звуки - тяжелая возня машин, ворчание пара. Угрюмо и строго маячили высокие черные трубы, поднимаясь над слободкой, как толстые палки. Вечером, когда садилось солнце и на стеклах домов устало блестели его красные лучи, - фабрика выкидывала людей из своих каменных недр, словно отработанный шлак, и они снова шли по улицам, закопченные, с,черными лицами, распространяя в воздухе липкий запах машинного масла, блестя голодными зубами». Противостояние рабочего класса как ведущей революционной силы общества всему старому, отжившему и косному становилось все зримее. Города России того времени - капиталистические города, где товарно-денежные отношения задавали тон общественной и личной жизни людей. Все было предметом купли и продажи. Типичным таким городом представлялся А. С. Серафимовичу Ростов-на-Дону, «город чистых буржуа», где «все покупается: любовь, дружба, знакомства, человеческие отношения». «Иного невозможно, впрочем, и ожидать, - заключал писатель, - раз вершителями судеб города является кучка буржуа чистой воды и раз все остальное население отодвинуто от общественного управления. Ростов-на-Дону является типом, портретом вообще русского города, только портретом неподкрашенным, голым». Напомним, что этот «портрет вообще русского города» относится к самому началу нашего века. Портрет был дан Серафимовичем в очерке «Золотой телец», входившем в «Заметки обо всем», печатавшиеся в 1902 - 1903 гг. в московской газете «Курьер». Изо всех городов России особенно быстро преображались Петербург (Петроград с 1914 г.) и Москва. Петербург в целом сохранял неизменным лицо европейской столицы России. Императорские и великокняжеские дворцы, дворцовые ансамбли знатнейших дворянских фамилий, связанных с царским двором и непосредственно участвовавших в управлении страной, здания центральных правительственных учреждений, гвардейских и иных казарм, торжественно-пышные храмы, давно и прочно вписавшиеся в обширные площади, памятники царям (Петру 1, Николаю 1, Екатерине 2, Павлу 1) составляли привычный вид Петербурга. Однако новые черты проступали и в этом привычном виде. Один из огромных дворцовых ансамблей старинный Таврический дворец, переоборудованный для заседаний Государственной думы, стал, начиная с 1906 г., невиданным до того на Руси официальным средоточием общественно-политической жизни, местом страстных дебатов, зданием, за биением пульса жизни в котором следила вся страна. Нередко теперь к этому зданию направлялись по улицам города разные депутации и делегации. Внешний декорум парламентаризма поощрялся правящими верхами. Посредине Невского проспекта, в центре Знаменской площади, открыт был новый памятник. Это был также памятник царю, Александру 3, но создан он был скульптором князем П. П. Трубецким в непривычной для Петербурга манере. Очень быстро разрастались промышленные, рабочие окраины столицы России. Здесь появились новые для России культурные учреждения - Народные дома. Внутри густо населенных районов города оказались петербургские железнодорожные вокзалы. Москва меняла свой облик быстрее. Многоэтажные доходные жилые дома, торговые здания, кинематографы появились на многих улицах старого центра города. В московских буржуазных новостройках преобладал стиль модерн. В стихотворении, написанном в 1909 г. Валерий Брюсов, исконный москвич, великолепно отразил перемены в облике родного города: «Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной». В самом центре города, перед Большим театром, во времена молодости поэта (Брюсов родился в 1873 г.) «лежал пустырь огромный», нечистый пруд реки Неглинной, полный уток, гремели балаганы, по улицам с мелодичным звоном тянулись двухэтажные конки; «миром скученных домов» припоминалась ему Москва конца прошлого века. Но изменилось все! Ты стала, в буйстве злобы, Все сокрушать, спеша очиститься от скверн, На месте флигельков восстали небоскребы, И всюду запестрел бесстыдный стиль - модерн... До конца прошлого века рост городов России шел вперед более или менее ровным поступательным шагом. Но за первые полтора десятилетия нашего века городское население России увеличилось на 8,6 млн. человек. В 1914 г. в городах империи насчитывалось почти 23,5 млн. жителей. Большие города из камня, кирпича, цемента, железа и стали росли гораздо быстрее малых. Деревенская деревянная Русь уходила в прошлое. Все больше сельского люда отрывалось от занятия земледелием, переходило в промышленность, в торговлю, в города. Капиталистический торгово-промышленный город - город фабрик и заводов, банков и торговых домов, город рабочих, буржуа и интеллигентов - теснил уездную Россию. Да и сама уездная, сельская, деревенская, крестьянская Россия, страна помещичьих усадеб, монастырей и церквей, уступала место индустриальной, городской, рабочей России. Помещичьи усадьбы доживали свои последние нерадостные годы. Дворянское «оскудение», о котором еще в 80-х гг. 19 в. свидетельствовал писатель Сергей Атава (С. Н. Терпигорев), в начале нашего века сменилось умиранием и вырождением «благороднейшего сословия» Российской империи. Крестьянское движение вытесняло усадебный быт. Немало помещичьих гнезд было спалено в одном только 1906 г. Весною и летом 1917 г. «красный петух» полетел по всей помещичьей земле. Внешний облик и быт российской деревни также приобретали новые черты. Особенно быстро эти новые черты в сельской жизни вырисовывались в годы между двумя революциями 1905 и 1917 гг. Чаще встречались в сельской местности новые не помещичьи каменные постройки, жилые дома, крытые кровельным железом. Городской костюм, резиновая обувь, гармонь, а то и граммофон, порою швейная машина, а довольно часто и газета начали встречаться в селах и деревнях, особенно пригородных. Разумеется, все эти новинки были доступны более всего и ранее всего деревенским богатеям. Образы и темы уездной России занимали еще в художественной литературе и искусстве довольно значительное место (уездный город в творчестве М. Горького, А. М. Ремизова, повесть Е. И. Замятина «Уездное», 1911) . Но их явно вытеснял образ безжалостного, мощного, машинного капиталистического города, и прежде всего города как средоточия кипучей общественной жизни, острых политических боев, непримиримых, до предела обнаженных и обостренных классовых антагонизмов, города, жизнь и борьба в котором зачинали и предрешали общенациональные судьбы всей страны. Новый облик России, ее городов, сел и деревень, жизни и борьбы рабочих, крестьян, буржуазии, интеллигенции представал общественно-му сознанию в «Матери» М. Горького (1906) и в «Петербурге» А. Белого (1916), в повестях и рассказах А. Серафимовича, А. Куприна, И. Бунина, И. Шмелева, в стихах А. Блока, В. Брюсова, молодого С. Есенина, Д. Бедного, В. Маяковского. В стихотворении «Городу. Дифирамб» (1907) В. Брюсов писал: Царя властительно над долом, Огни вонзая в небосклон, Ты труб фабричных частоколом Неумолимо окружен. Стальной, кирпичный и стеклянный, Сетями проволок обвит, Ты - чарователь неустанный, Ты - неслабеющий магнит. Ты, хитроумный, ты, упрямый, Дворцы из золота воздвиг, Поставил праздничные храмы Для женщин, для картин, для книг; Но сам скликаешь, непокорный, На штурм своих дворцов - орду, И шлешь вождей на митинг черный: Безумье, Гордость и Нужду!. Новая Россия, рождающаяся и будущая, поэтически воспринималась А. Блоком как новая Америка. В стихотворении «Новая Америка» (1913) рисовались черты капиталистического преобразования привычного облика России: ...Там чернеют фабричные трубы, Там заводские стонут гудки. Путь степной - без конца, без исхода, Степь, да ветер, да ветер,- и вдруг Многоярусный корпус завода, Города из рабочих лачуг... Черный уголь - подземный мессия, Черный уголь - здесь царь и жених, Но не страшен, невеста, Россия, Голос каменных песен твоих! Уголь стонет, и соль забелелась, И железная воет руда... То над степью пустой загорелась Мне Америки новой звезда! Как «уголь превращается в алмаз», так «Россия - в новую Америку», в новую, а не в старую Америку - настаивал поэт . Важнейшей особенностью новой России начала нашего века, лучше сказать главной особенностью ее нового духовного облика, была необыкновенная, неслыханная тяга широчайших народных масс к просвещению, к свету, к знаниям. ----------------- * Даниленский В. В. Русская техника. Л., 1948, с. 383. ** Блок А. А. Собр. соч. В 8-ми т. М.- Л., 1960, т. 3, с. 296 - 297. *** Л е б е де в Н. А. Кинематограф в дореволюционной России. М., 1958, с. 14. **** Серафимович А. Машинное надвигается. - Сине-фоно, 1912, № 8, с. 9. ***** Ленин В. И. Стачечная борьба и заработная плата. - Полн. собр. соч., т. 22, с. 27. | |
| Просмотров: 1307 | |